Наследие древних цивилизаций

Из книг и исследований, посвященных различным аспектам и периодам истории Туркменистана можно составить крупнейшее собрание научных трудов. Каждый новый год работы историков, каждый новый сезон археологических раскопок дарит миру множество удивительных фактов, дополняющих причудливую мозаику величественной картины жизни древних цивилизаций на территории нынешнего Туркменистана. Возможно, непосвященному человеку трудно разобраться во всех хитросплетениях исторического развития предков туркмен. Но вполне достаточно прикоснуться к самым знаменитым и уникальным историческим объектам, заслужившим внимания Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО, чтобы понять сколь велико и бесценно наследие древних цивилизаций для современного Туркменистана.

Слово «Ниса» встречается в старейших клинописных текстах и в зороастрийской Авесте, где говорится о Нисайе, через которую продвигались на юго-запад арийские племена, о ее зеленых пастбищах, где выращивались кони, прославленные на весь древний Восток.

Но такой известности, как сегодня, Ниса не знала еще никогда. Причиной тому стало свершившееся в 2007 году признание этого исторического места памятником мирового значения. На своей очередной ежегодной сессии, которая десять дней заседала в новозеландском городе Крайстчёрч, специальный Комитет ЮНЕСКО внес парфянские крепости Нисы как памятники «выдающегося универсального значения и общечеловеческой ценности» в Список всемирного наследия. 

Ниса, возникшая примерно 22 века назад в качестве царского святилища династии Аршакидов – создателей могущественной Парфянской империи – находится совсем рядом с туркменской столицей, на окраине села Багир. Она состоит из двух впечатляющих крепостей, по-туркменски называемых Кёненусай (Старая Ниса) и Тязенусай (Новая Ниса), отдаленных друг от друга расстоянием в полтора километра. Всю площадь между ними когда-то занимал средневековый город. Обе крепости вздымаются крутыми массивами близ небольшой речки, почти у подножия одного из отрогов Копетдага. От естественной возвышенности, на которой они были основаны, до самого горизонта простирается плодородная равнина. 

В IV веке до нашей эры империя Ахеменидов рухнула под ударами греко-македонских войск. При Селевкидах — преемниках Александра Македонского образовались самостоятельные государства Бактрия, Парфия и Хорезм. Они прошли в своем развитии динамичный, насыщенный событиями исторический путь, достаточно хорошо освещенный в трудах античных авторов. Наиболее заметных успехов добилась Парфия, просуществовавшая почти 500 лет и ставшая уже к I веку нашей эры грозным соперником Рима. Это была огромная империя, в период зенита своего могущества простиравшаяся от Средиземноморья до Северо-западной Индии. А ее колыбелью, первоначальным ядром была Партава — историческая область обитания парфян, которую разделяет на две части хребет Копетдаг. Она примерно соответствует территории современного Ахалского велаята в Туркменистане и северным районам иранской провинции Хорасан.

Именно здесь не раньше 247 года до нашей эры племя апарнов (или парнов), став крупным объединением кочевников, обитавших в Каракумах, во главе со своим вождем Аршаком захватило Партаву (Северную Парфию). Греческий наместник этой сатрапии Селевкидов был убит, Аршак же объявил себя царем независимой Парфии. Затем он занял Гирканию (область юго-восточнее Прикаспия), где впоследствии возникла первая столица Парфянского царства — Гекатомполис (предположительно городище Шахри Кумис около города Дамгана в Иране). Примерно в то же самое время был заложен и город Парфавниса как административный и экономический центр владений династии Аршакидов на земле их предков. Он соответствует городищу Новая Ниса, охваченному крепостной стеной и с некогда хорошо укрепленной цитаделью в ее южном углу. А еще южнее, на окраине предместья, выросла царская крепость, ныне именуемая Старой Нисой. 

Благодаря письменным документам, найденным там во время раскопок, точно установлено название этой крепости: Митридаткерт. Это позволяет приписать ее основание царю Митридату I, правившему в 171-139 годах до нашей эры, хотя не исключено, что она была названа в его честь позднее. Но этот великий правитель, превративший Парфию в мировую державу, а впоследствии и Митридат II, вскоре после него занявший трон на долгие 36 лет, несомненно благоустраивали Митридаткерт. 

Митридаткирт был когда-то неприступной твердыней, обнесенной высокой стеной с бастионами – всего их 43. И хотя все здешние сооружения давно утратили свой первоначальный облик, так как сложены из сырцовых кирпичей и глины – то, что осталось, все равно поражает воображение. Словно гигантский кратер, Старая Ниса возвышается над местностью, а с гребня ее крепостных стен открывается величественная панорама гор и Прикопетдагской равнины. 

Заглянув внутрь крепости, можно увидеть руины стоявших там зданий. Все эти во многом еще загадочные и до конца не изученные постройки не были возведены однажды и навсегда, а пережили на протяжении столетий своего существования несколько серьезных реконструкций и переделок, коснувшихся и конструктивной части, и декоративного оформления. Но более всего ученых волнует вопрос об их назначении и споры о том, с какой целью строилась Старая Ниса, не утихают до сих пор. На основании тщательного анализа всех полученных археологических материалов, а также в результате сопоставления нисийских построек с другими архитектурными памятниками парфянского времени в Центральной Азии, Иране, Афганистане и Сирии большинство исследователей склонны считать, что три главных здания центрального комплекса Нисы были связаны с зороастрийскими культами, включавшими героические аспекты. 

Научное познание Нисы начал в далеком 1930 году пионер туркменской археологии Александр Марущенко. Именно ему удалось установить истинный возраст Нисы, определить места, где когда-то стояли парфянские храмы. В 1946 году была создана Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ), которую возглавлял академик Михаил Массон. Результаты ее двадцатилетней работы в Нисе – это череда крупных научных открытий, подчас сенсационных. Именно здесь осенью 1948 года, буквально накануне страшного ашхабадского землетрясения археологи обнаружили целую коллекцию знаменитых ныне ритонов – больших сосудов рогообразной формы, сделанных из слоновых бивней и мастерски украшенных скульптурными рельефами.

Более углубленные исследования важнейших сооружений Старой Нисы с 1979 года и по сей день осуществляет доктор исторических наук Виктор Пилипко из Института археологии Российской академии наук. Параллельно с 1991 года здесь стала ежегодно работать группа итальянских исследователей из Туринского центра археологических раскопок, который проводит также работы по изучению и сохранению парфянских памятников в Ираке, Ливане, Иордании и Сирии. 

Выразительность искусства и зодчества Парфии оказалась настолько сильной и пленительной, что многие мотивы орнаментов, строительных приемов и элементов зданий прочно вошли в туркменские традиции, пережив столетия. А всего за полвека после открытия ритонов они превратились в настоящие символы древней культуры Туркменистана, став неотъемлемыми атрибутами национальной самобытности. Для определения ценности того или иного исторического памятника это очень важный показатель: значит, далекое прошлое не забыто, не отторгнуто, а гармонично вписалось в современную жизнь.

Ниса в целом, а также отдельные ее сооружения и коллекции находок уже не раз были предметом специальных статей и целых монографий. Будет их еще больше, потому что сейчас благодаря усилиям археологов только начинает приоткрываться завеса тайны над этой загадочной крепостью, которая по существу еще далеко не изучена. Ее недра по-прежнему скрывают руины парфянских зданий, остатки произведений искусства и, быть может, прах Аршакидов. Во всяком случае, живший две тысячи лет назад греческий географ и путешественник Исидор Харакский указывал, что их гробницы находятся именно здесь. 

В средние века через нынешнюю территорию Туркменистана пролегало несколько магистральных маршрутов Великого Шелкового пути, вдоль которых развивались и процветали большие и малые города, строились многочисленные караван-сараи. Здесь жили знаменитые властители и поэты, ученые и святые, прославившие свою страну и навсегда оставшиеся в народной памяти и анналах истории. Их имена и деяния неотделимы от городов и памятников, которые признаны теперь всемирным наследием. 

Один из таких городов – Куняургенч. Именно через него проходил древний торговый путь из Аравии на Волгу, которым в начале Х века воспользовался арабский дипломат и писатель Ибн Фадлан. Описание его путешествия открывает тысячелетнюю летопись гуманитарных связей между Востоком и Западом, Севером и Югом. Едва ли он был первым, но именно его записки чудом дошли до наших дней…

На самом севере Туркменистана, за чертой современного города Куняургенча находится обширная территория Государственного историко-культурного заповедника, ядро которого составляют руины некогда обнесенного крепостными стенами престольного города, существовавшего со времен античности и достигшего наибольшего расцвета около тысячи лет назад. За свою долгую историю этот город не раз менял название, целые эпохи в его биографии пока еще скрыты от нас, но и то немногое, что пощадило время и что выяснилось благодаря труду историков и археологов, позволяет представить величие и красоту былой столицы Хорезма.

Принято считать, что этот город возник примерно 2600 лет назад. В то время Хорезм представлял собой самую северную провинцию империи Ахеменидов. 

Значительно позже Гургандж (так назывался Куняургенч до нашествия монголов), точнее, его цитадель, был сердцевиной имперской столицы Великих Хорезмшахов, которые с конца XI до начала XIII века, укрепляя свое централизованное государство, сумели создать самую могущественную державу восточной части мусульманского мира. В роковом 1220 году именно они приняли на себя первый удар армии Чингисхана.

Гургандж пал только после многомесячной осады, а тысячи горожан погибли от рук завоевателей, которые затопили город водами Амударьи, разрушив плотину. Бедствие, постигшая город, не было, впрочем, фаталным для него. Живший в XIII веке первый биограф Чингисхана Ата-Мелик Джувейни в своей монументальной «Истории завоевателя мира» пишет, что «когда монголы завершили завоевание Хорезма, угнали пленников, прекратили грабежи, убийства и кровопролитие, то они тех из жителей, которые были ремесленниками, разделили и отправили в восточные страны. И сегодня там много мест, обустроенных и населенных жителями Хорезма». 

Так первая волна мастеров-переселенцев из прославленного города стала распространять традиции своего искусства в других странах. Все повторилось через несколько поколений, когда теперь уже Тамерлан вторично разрушил Ургенч, а его зодчих увез в Самарканд, где им пришлось украшать своими творениями набиравшую имперский лоск столицу Тимуридов. Зная об этом и глядя на формы и облицовку таких памятников Куняургенча как мавзолеи Иль-Арслана, Текеша, Тюрабек-ханым, Наджмеддина Кубра, станет понятно, откуда взялась чарующая красота не только самаркандских усыпальниц, мечетей и медресе, но и лучших построек Шахрисябза, Балха, Герата или Мешхеда.

Конечно, не только в державе Тимуридов проявилось влияние художественной школы старого Ургенча. Оно наглядно прослеживается и в Поволжье – в городах Золотой Орды, доходит до Азова (Азака) и Севрного Кавказа (Маджары). А вот одним из важнейших индикаторов этих процессов в архитектуре восточных и северных регионов исламского мира начиная с XII века служит майолика, или фаянс. Глазурованные плитки произвели настоящую революцию в строительном искусстве средневековья, потому что впервые в истории зодчества здания утратили свою материальную однородность, то есть перестали быть просто глиняными, кирпичными или каменными структурами.

Теперь помимо резьбы или фигурной кладки монотонные фасады стали украшаться разноцветными изразцами, которые пришли в архитектуру из гончарных мастерских. Но прежде чем парадные постройки столичных городов мусульманской Азии полностью оделись в роскошные декоративные одежды, в истории был бесценный опыт мастеров Куняургенча, создавших в XIV столетии такой шедевр полихромии как мавзолей Тюрабек-ханым. Это неучтенное чудо света еще ждет своих пытливых исследователей, ведь до сих пор мы знаем о нем даже меньше, чем он сам способен рассказать о себе.

Более шести веков стоит на земле Куняургенча (Северный Туркменистан) прекрасное здание – предмет гордости всех поколений живших здесь за это время людей и восхищения бывавших тут чужестранцев. Даже Тамерлан – безжалостный покоритель соседних и далеких народов, – полностью разрушив старый Ургенч в 1379 году, пощадил этот великолепный памятник и еще несколько мавзолеев и минаретов былой столицы государства Хорезмшахов. Он угнал отсюда в свои края лучших ремесленников, а в их числе и мастеров-строителей, которым впоследствии суждено было вложить свой талант в сооружение блестящих тимуровских построек в Самарканде и Шахрисабзе.

Мавзолей, увековечивший имя золотоордынской принцессы Тюрабек-ханым – первый памятник на территории средневекового городища, встречающий каждого, кто въезжает в этот огромный археологический парк. Искусствоведы, историки, культурологи из разных стран единодушны в том, что это здание относится к числу подлинных шедевров мировой архитектуры. Не удивительно, что несколько лет назад вместе с другими уцелевшими памятниками Куняургенча оно вошло в список всемирного наследия ЮНЕСКО. 

Конечно, о Куняургенче написано немало. Несколько книг на разных языках посвящено памятникам этого города, но вопросов, связанных с ними, все равно гораздо больше, чем ответов. Понадобится еще много лет раскопок и поисков письменных свидетельств прошлого, чтобы заполнить белые пятна в истории Древнего Хорезма и его великой столицы, выяснить истоки удивительного искусства зодчих, керамистов, ваятелей и каллиграфов, которые унесли отсюда в разные города и страны опыт и традиции местной художественной школы. Ясно одно: настоящее открытие Куняургенча еще впереди.

«Мне родимые холмы, Дехистан увидеть хочется», – писал в XVIII веке классик туркменской поэзии Махтумкули, будучи далеко от дома: в Бухаре, Хиве, а может быть, на Кавказе или в Иране – мало ли где во время его долгих странствий в нем могла заговорить ностальгия. Чтобы добраться в заветные места, поэту предстоял многодневный, тяжелый и довольно опасный переход с караваном верблюдов через несколько оазисов, но в основном в созерцании гнетущей монотонности пустыни.

Нелегко попасть в Дехистан и сегодня, если только не воспользоваться вертолетом. Многочасовая тряска по грунтовым дорогам и вдалеке становятся различимы купола и минареты древнего Дехистана. Словно оторванные от линии горизонта зеркалом вод, они являются взору наподобие миражей и только по мере приближения к ним становятся осязаемо реальными. 

Глядя на гладкую, лишенную растительности равнину Мисрианского плато – так называется эта часть Юго-Восточного Прикаспия, – трудно представить, что когда-то это был цветущий, плодородный оазис. Но если смотреть сверху в свете лучей восходящего солнца, то на рельефе этой местности будут отчетливо видны следы древнего орошения: русла каналов, квадраты заливных полей, где, как установили ученые, выращивалась самые разные виды зерновых культур – от пшеницы до риса. Исследователями накоплено уже достаточно фактов, доказывающих, что земли Дехистана использовались на протяжении примерно трех тысяч лет. Но это не был непрерывный процесс: случались периоды, когда поля забрасывались, а спустя века осваивались вновь. 

Археологи выделили три исторические эпохи существования этого оазиса. Самая ранняя относится к Бронзовому веку (II тысячелетие до новой эры) и продолжается до конца античности, то есть, до падения Парфянской державы, когда данная территория именовалась Гирканией. Вторая эпоха связана с государством Сасанидов и охватывает III-VII века новой эры. Это было время, когда сюда проникли различные скотоводческие племена, в том числе и древние тюрки. Остатки их поселений в виде огромных оплывших курганов можно встретить и сейчас на просторах Мисрианского плато. И, наконец, третья эпоха – с VIII по XIV века – оставила после себя наиболее впечатляющие следы. Многочисленные руины средневекового Дехистана напоминают о том, какой это был урбанизированный район до тех пор, пока не иссякли питавшие его водные источники. 

Через Дехистан пролегал караванный путь из Хорезма в Персию вдоль древнего русла Амударьи - Узбоя, впадавшего в Каспий. Средневековый арабский историк ал-Макдиси упоминал двадцать четыре дехистанских поселения, но археологи выявили их около сорока, причем некоторые по размерам не уступают средневековым городам. Высокоразвитая фортификация, художественные достоинства, исполнительская техника и количество монументальных памятников Дехистана ставят эту провинциальную область в один ряд с такими признанными очагами древней культуры, как Мерв, Гургандж, Самарканд. Более того, в отличие от городов Хорасана с его преимущественно сырцовыми сооружениями, здесь уже около тысячи лет назад широко использовался жженый кирпич – не только в общественных зданиях, но и в жилых домах горожан, при возведении крепостных стен. По мнению искусствоведов, знакомство даже с ограниченным числом памятников Машад-Мисриана показывает, что архитектура Дехистана, как крупного историко-культурного района с богатым прошлым, несомненно, имела свой характерный облик, свои особенности, свой стиль. Крупнейший памятник средневекового Дехистана — городище Машад-Мисриан. 

О высоком уровне развития городской культуры в Дехистане свидетельствует его благоустройство: установлено наличие в нем системы водоснабжения и канализации, бань, кирпичных мостовых. Этот город пережил время расцвета, находясь во владении хорезмшахов, затем пострадал от монголов, однако вскоре возродился и окончательно был оставлен жителями около шести веков назад. От его архитектуры остались руины лишь нескольких впечатляющих зданий, имеющих сегодня немалую художественную ценность, как яркие образцы исламской культуры. В первую очередь, это мечеть хорезмшаха Мухаммеда II и два минарета рядом с ней, а на территории древнего кладбища в семи километрах от городища – несколько средневековых мавзолеев. Среди них выделяется стоящая на высокой платформе поминальная мечеть Машад-ата с великолепным декором очень тонкой работы, который датируется IX-X веками. Этот поистине уникальный памятник, часто называемый также Шир-Кабир, вместе с со¬временным ему мавзолеем Саманидов в Бухаре свидетельствует о начале классического периода в архи¬тектуре всей Центральной Азии.

Исследования ученых позволяют сегодня с высокой долей достоверности судить о том, почему же все-таки погиб цветущий Дехистан. Немалый ущерб оазису могли причинить монголы во время нашествия Чингисхана, хотя прямых доказательств этому нет. Роковую роль в судьбе этого края сыграли все-таки сами его жители, сделав то, что на современном языке называется нарушением экологического баланса. Год за годом и век за веком они вырубали для топлива и строительных нужд густые арчевые леса на склонах предгорий Копетдага, откуда на Мисрианское плато стекало множество протоков реки Атрек. Выжигали большие участки лесов и пастухи, чтобы увеличить площади пастбищ. В результате ландшафт большей части Западного Копетдага неузнаваемо изменился: вместо вечнозеленых зарослей теперь можно видеть лишь сильно разрушенные эрозией горы. Сильно разреженные леса уже в средние века перестали выполнять свою водоохранную функцию, что и привело к катастрофическим последствиям.

Во времена, когда жил и творил великий туркменский поэт Махтумкули Фраги, Дехистан уже давно был необитаем, но поэт жил не так далеко, в долине реки Атрек. Конечно, он видел одинокие силуэты мисрианских мечетей и минаретов, ведь не случайно их печальный образ вошел в его бессмертные строки...