Бердигулы Амансахатов: свет с Востока

В одном из главных храмов театральной России – столичном музее имени Алексея Бахрушина прошла персональная выставка известного туркменского сценографа под авторским названием «Бердигулы Амансахатов: свет с Востока». С работами художника в жанрах живописи, графики, в том числе книжной, Москва давно знакома, поскольку персональные выставки Амансахатова, оформленные им спектакли не раз проходили в столице России. А вот с его театральным графическим творчеством (эскизами декораций и костюмов) взыскательная публика знакомилась впервые. В нынешней экспозиции было размещено 50 работ, представляющих сценографию Амансахатова за 25-летний творческий период. Сценические постановки Бердыгулы Амансахатова – это особая, неповторимая страница в туркменском национальном театральном искусстве. Его своеобразные декорации и костюмы к спектаклям органичны и самодостаточны, отражают полноценную, полноправную суть яркого, цельного, оригинального произведения. В творчестве Бердигулы парадоксально переплетены любовь к роскоши, волшебству театра и стремление с максимальной аскетичной достоверностью обнажить нерв спектакля…

Он мечтал стать живописцем. Закончив по классу живописи государственное художественное училище имени Шота Руставели в Ашхабаде, пробовал поступить в Ленинградскую академию художеств имени Репина, потом в Московский художественный институт имени Сурикова. Стать студентом знаменитой Суриковки ему удалось лишь с третьей попытки. Но именно в год своего поступления Амансахатов попал в первый экспериментальный набор театральной мастерской академика живописи Михаила Михайловича Курилко-Рюмина. 

Бердигулы и по сей день бесконечно благодарен мэтру театрального искусства, может часами рассказывать о его уроках мастерства, духовного роста, преданности искусству… всего не перечесть. Курилко не боялся экспериментировать. Тогда, в 70-е годы прошлого века, он впервые предложил делать курсовые работы обучающихся у него театральных художников совместно с будущими режиссерами кино, оперы, балета ГИТИСа и ВГИКа. Это было смело и креативно. Происходило узнавание нового творческого поколения, создавалась среда для профессионального роста, открытия талантов. Те студенты – Юрий Устинов, Александр Титель, Наталья Поваго, Алексей Каратыгин, Бердигулы Амансахатов, Джемиле Куламбаева – сегодня известные мастера. Уроки им давал худрук театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Лев Михайлов. А на премьере присутствовали Майя Плисецкая, Родион Щедрин, весь культурный бомонд.

В 1977 году Амансахатов в паре со студенткой ГИТИСа Куламбаевой осуществил постановку спектакля в Алма-Ате в оперной студии при Государственной консерватории имени Курмангазы. Это был музыкальный спектакль, опера-буфф «Аптекарь» Йозефа Гайдна. По воспоминаниям Бердигулы, уже в этой работе он попробовал реализовать стремление к образному мышлению, созданию сценографической метафоры. Он совместил зеленые парковые скульптуры и аптекарские колбы, поместил в них актеров, добившись, таким образом, невероятной пластичности пространства. Возможно, Бердигулы было легче, чем его однокурсникам, потому что у него уже был опыт, ведь свой первый спектакль он оформил еще после второго курса на каникулах в родном городе Мары. С режиссером Аманом Комековым они поставили комедию Атаджана Тагана «Ищу теще мужа» в Музыкально-драматическом театре имени Кемине.

Творческая карьера начиналась стремительно. Будучи студентом пятого курса, Бердигулы Амансахатов был назначен главным художником открывшегося в 1979 году Чарджоуского областного музыкально-драматического театра имени Сейди, труппу которого составили туркменские выпускники московского ГИТИСа, подготовленные специально для этого театра. 

Театралы помнят свежесть перемен, повеявшую от московского «гостя». Когда он оформлял пьесу киргизского автора Бексолтана Жакиева «Завтра Новый год», в декорации использовал натуральный материал – песок, кусты гребенчука и даже навоз, чем немало шокировал актеров. Создание естественной среды, в которой бы актер проживал роль, а не играл, такова была сверхзадача в раскрытии авторской цели. Поиски своего сценографического языка продолжились в следующих работах, среди которых выделялся спектакль по пьесе азербайджанского драматурга Анара «Лето в городе». Здесь впервые в организации сценического пространства была использована «мягкая» или, лучше сказать, подвижная динамичная декорация.

Тем временем на подмостках наступали новые веяния. Амансахатов понимал тенденцию 70–80-х годов, когда происходило историческое превращение иллюстратора-оформителя в сценографа-режиссера. От него требовалось не просто обозначить место и время действия, а организовать пространство и создать художественный образ спектакля. Роль художника в исполнении Бердигулы становилась самодостаточно авторской в процессе создания театрального спектакля. В чарджоуском театре он поставил 20 спектаклей. Через четыре года был переведен в Театр юного зрителя имени Амана Кульмамедова в Ашхабаде. Снова главным художником. 

Взыскательная столичная публика признала его неоспоримую одаренность, как только увидела «Ящерицу» Александра Володина на сцене ТЮЗа и окончательно покорилась его таланту после «Африканской любви» по Просперу Мериме. Все было ярко, свежо, интригующе. 

Где бы ни работал Бердигулы, он всегда становился центром притяжения – идей, направлений, художественных пристрастий и конечно, людей. Одна из памятных страниц его судьбы – работа в качестве главного художника молодежного экспериментального театра-студии в Ашхабаде. Ярким событием стала первая же премьера этого коллектива – спектакль «Джан» по повести Андрея Платонова в постановке Какаджана Аширова. Сценограф дал зрителю в руки путеводную нить сценического действа. В пластическом решении пространства ясно и выразительно отразились идеи времени. В 1991 г. «Джан» был удостоен Государственной премии СССР, а художник – еще и премии ВЛКСМ. 

В 90-е появилась зрелость. Он пришел к пониманию того, что пространство – такая же загадочная категория, как и время. И стремился не просто организовать его, а создавать магическую зону со своей особой энергетикой, видя именно в этом предназначение современного сценографа. С обостренной авторской интуицией он конструирует строго определенные точки в сценическом пространстве, с которых произнесенное слово точно дойдет до зрителя, раскроет замысел создателей спектакля.

В постановке «Женщина в песках» по Кобо Абэ он придумал на первый взгляд очень простое построение для передачи смысла унылого существования женщины и мужчины в философской картинке затягивающей обыденности. Связанная из грубых нитей сеть благодаря хорошо поставленному свету прорезает черное пространство, внутри которого, как в клетке, пытаются выживать он и она. Просто и точно. 

В 1992-м известный тюрколог, писатель и поэт Анатолий Преловский представил Бердигулы режиссеру Хакасского национального театра Эльзе Коковой. Их сотрудничество, сложившееся с первой же постановки, продолжалось до последних дней ее безвременно прервавшейся жизни. Кокова мечтала о шаманском театре и с приходом Амансахатова сразу поверила в возможность реализации своей мечты. Схожая ментальность, общность взглядов на тюркскую культуру способствовали плодотворному сотрудничеству. Восемь спектаклей за пять лет, премия «За лучшую сценографию» на международном фестивале тюркских народов в Казани, звание заслуженного деятеля искусств Хакасии и, конечно, нескончаемые аплодисменты зрителей – итог этого творческого союза. 

Успеху предшествовала скрупулезная работа исследователя. Подобно истинному исследователю, Бердигулы изучает письменные памятники древних тюрков. Анализирует их, чтобы выразить мысли драматурга через пластику цвета, линий, и представляет свое видение в спектаклях хакасского национального театра: «Пелек» (по туркменскому эпосу Коркут Ата), «Любовь Чингизхана», «Слеза огня» «Сарыг Чанывар». В летописи, как и в обыденном, он находит нечто необычное и пишет новую историю – произведение искусства, в котором сценография определяет характер спектакля. Большинство его работ, по мнению специалистов, становились явлением в театральной жизни. 

Создание декорации и костюмов для Амансахатова – неразделимый процесс. Нередко образное выражение драматургии будущей постановки у него начинается с костюма, по его собственному признанию. «Когда я делаю костюм, кроме того, что он вещный летописец, я представляю, под какую музыку исполнитель будет выражать пластику, его жесты, движение рук, головы. Я делаю картину», – как бы комментирует творческий процесс Бердигулы. Костюм, по замыслу художника, лишен самостоятельности, нарисованный в эскизе – он не больше чем идея. Настоящий костюм даже не тот, который сшит, раскрашен, расписан, одет на актера с гримом. Полной жизнью он живет, когда идет спектакль, во время действа. И даже в этом случае, по признанию мастера, остается надежда, что произойдет чудо – и в костюме откроются не до конца осознанные грани, передающие нюансы всей сценографии. 

В то же время эскизы к костюмам Амансахатова имеют собственную эстетическую ценность и жизнь совершенных произведений, считают искусствоведы, и в этом могли убедиться посетители нынешней персональной выставки в Москве. Не случайно их приобретают владельцы частных коллекций и театральный музей имени Бахрушина. 

После Хакасии Бердигулы также успешно работал в Узбекистане и на Украине – во Львове. Созданный там спектакль с режиссером Олимжоном Салимовым «Вечер, когда заржал конь» отмечен премией «За лучшую сценографию» республиканского фестиваля в Ташкенте.

«Когда театр взялся за «Сарданапала» Байрона, я стал выяснять, кто может создать на сцене древние миры с современным «космическим» ощущением, – рассказывал о сотрудничестве с художником главный режиссер московского театра «У Никитских ворот» Марк Розовский. – Сказали: есть мастер, который это сделает гениально. Берды действительно сделал гениальные эскизы. Каждый костюм – произведение искусства, у англичан и французов отвалились челюсти, когда они это увидели… Это интересный человек и художник, объединяющий в себе древность национальной культуры и современную интеллигентность европейца». Премьера спектакля состоялась в мае 2003-го.

Следующая премьера проходила уже в Астане, в Государственном русском драматическом театре играли «Гамлета» в постановке московского режиссера Александра Каневского и сценографа Бердигулы Амансахатова. Бердигулы считает, что Шекспир «наднационален». Его можно ставить в любой стране, и он будет современен, всем понятен и в наше время. Так же, как в сценографии к неосуществленному «Королю Лиру», в «Гамлете» решение пространства восточное, действие происходит в аскетичной декорации как бы уличного театра. Этакий театр-арба. Из этой обыкновенной бытовой повозки создавался художественный образ. Красочным эпитетом, довершающим творческую концепцию спектакля, выписаны костюмы, сплошь покрытые шипами. В этой среде обмана, вранья живут персонажи, опасаясь ближнего, в готовности уколоть друг друга. Вся декорация в «Гамлете» держится на белом фоне – это сфера без горизонта, без опоры, как у главного героя. Кажущееся бесконечным белое пространство оттеняют яркие цветные костюмы героев. Создаваемый таким образом контраст красноречиво демонстрирует парадоксальность существования, смехотворность и фальшь. 

Он убежден, что его лучшие спектакли еще не поставлены. Как нерастраченная любовь остались эскизы к постановке «Возмутитель спокойствия» (или «Ходжа Насреддин») по написанной белым стихом поэме Леонида Филатова, которому очень понравились сценографические идеи Бердигулы. Они встречались в Барвихе. Розовский планировал антрепризу на сцене «Сатирикона», уже были утверждены исполнители главных ролей… Но вмешались роковые обстоятельства. Также в изумительно исполненных эскизах ждет своего часа «Саломея» Оскара Уайльда. И масса нереализованных идей в дневниковых записях сценографа. «Спектакли, которые еще не созданы, интересуют меня больше», – признается Бердигулы Амансахатов. 

И эскизы к таким спектаклям вызвали не меньший интерес у посетителей выставки в Бахрушинском музее. Это «Стеклянная клетка» во Львовском драматическом духовном театре, «Ной» в Туркменском государственном академическом театре драмы имени Молланепеса, «Король Лир» в Узбекском государственном академическом театре драмы имени Хамзы и другие. 

По мнению специалистов, театральная декорация (сценография спектакля) у Амансахатова – нечто совершенно удивительное, своеобразное, действительно новое, ранее невиданное пластическое искусство, способное выразить глубокие мысли и тонкие чувства. Прикоснуться к нему позволяет новая экспозиция графического творчества художника.